Игорь РОГОВ: У нас дела расследуются очень долго

– Игорь Иванович, что послужило толчком для проведения такой солидной конференции и какие главные вопросы были обсуждены на этой встрече?

– Как вы знаете, в Казахстане принята Концепция правовой политики до 2020 года, где определены главные приоритеты правоохранительной деятельности. Это борьба с преступностью, обеспечение законности и общественной безопасности, защита прав и свобод граждан, быстрое и полное раскрытие преступлений, привлечение к уголовной ответственности виновных, профилактика правонарушений. И сегодня нашей главной задачей является поэтапная и планомерная реализация Концепции на уровне законодательства и правоприменения. Это непростой процесс, здесь необходимо консолидировать усилия всех правоохранительных структур, институтов гражданского общества, широко использовать собственный и современный зарубежный опыт. Сейчас в рамках работы Межведомственной комиссии по проведению административной реформы во главе с Премьер-министром ведется активная работа по реализации положений этой Концепции.

Предметом обсуждения на конференции были вопросы досудебного производства по уголовным делам. Это – одна из стадий уголовного процесса и именно от ее результатов зависит эффективность судопроизводства в целом, так как на этой стадии составляется обвинение и формируется доказательственная база, которая в последующем может стать основой судебного приговора.

– Как известно, конференция была организована совместно с Венецианской комиссией. Какую реальную помощь вы ждете с ее стороны?

– Договоренность с Европейской комиссией за демократию через право Совета Европы (Венецианская комиссия) о проведении этой конференции была достигнута еще в конце прошлого года в рамках программы Евросоюза «Верховенство права в Центральной Азии». Причина, по которой мы попросили венецианцев помочь нам, заключалась в том, что Президент нашей страны поставил задачу реформирования правоохранительной системы и в этом плане нам необходимо достичь двух результатов.

Во-первых, система должна стать более эффективной, направленной на своевременное и полное раскрытие, пресечение преступной деятельности, и неотвратимость наказания виновных. Во-вторых, должна обеспечить права и свободы человека и гражданина.

Существующая у нас и во многом сохранившая советский дух система досудебного производства не решала в полной мере ни первую задачу, ни вторую. У нас дела расследуются очень долго, масса времени тратится на оформление различных документов, протоколов и прочее, прочее, что, естественно, не может гарантировать безусловную защиту прав и свобод человека.

Мы решили не изобретать велосипед, а посмотреть, как это делается в Европе. Дело в том, что у нас давние контакты с европейцами, еще с тех времен, когда мы реформировали судебную систему. Когда, к примеру, встал вопрос о введении суда присяжных заседателей, нам очень помогли немецкие, французские коллеги. Также мы изучали итальянский опыт, поэтому решили пойти по уже известному пути. Мы с казахстанскими юристами не раз ездили в Германию, изучали работу немецкой полиции, прокуратуры, их взаимодействие с судами и вот теперь мы это перенесли сюда для того, чтобы руководители наших правоохранительных органов внимательно выслушали компетентных зарубежных экспертов. Вы, наверное, обратили внимание, что на этой международной конференции присутствовали практически все первые руководители правоохранительных структур Казахстана. Думаю, после этой встречи мы сможем глубже осмыслить современное состояние досудебного производства, воспринять все положительное из передового европейского опыта, адаптировать к нашим казахстанским условиям и наметить пути дальнейшего развития.

– Почему этим занимается именно Конституционный Совет?

– Потому что необходимо обеспечить и верховенство Конституции, и защиту прав человека, и в этом направлении у нас есть большое взаимодействие и взаимопонимание с Венецианской комиссией Совета Европы.

– Какие ярко выраженные проблемы в казахстанской модели досудебного уголовного производства видите лично Вы?

– Проблемы остаются все те же – громоздкость процесса, излишняя процессуальная регламентированность, повторение процедур и так далее. У нас процесс очень формализован и, казалось бы, это должно приводить к защите прав человека. На деле бюрократический механизм часто пробуксовывает и из-за излишней формализации у нас ошибки допускаются чаще, чем в западноевропейских странах. У них защита прав гарантируется более высокой степенью судебного контроля, судьи больше влечены в этот процесс, у них возвышена роль адвоката и очень большую значимость имеет прокуратура. В Германии, к примеру, ее называют хозяйкой уголовного процесса. Там в принципе невозможно то, что у нас иногда происходит – конкуренция между правоохранительными органами, споры. Там прокурор отвечает перед судом, поскольку суд принимает последнее, окончательное решение. Мы будем изучать передовой мировой опыт и обговорим, какую модель и элементы возьмем. Сейчас трудно сказать, но, как человек, имеющий отношение к созданию правового национального законодательства, уверяю, что все это чрезвычайно интересно.

– Среди известных юристов есть мнение, что нельзя упрощать досудебное производство. А Вы как считаете?

– С одной стороны, они правы, а, с другой, загромождая процесс, достигаем ли мы истины? Трудно сказать. Поэтому ко всем этим вопросам надо подходить взвешенно, отделять зерна от плевел. Вот некоторые говорят, что, продвигая идею гуманизации уголовной политики, мы как бы шарахаемся из стороны в сторону, то ратуем за неотвратимость наказания, то проявляем гуманность, что одно другому противоречит. Да ничего оно не противоречит.

– Помогут ли инициируемые вами мероприятия решить вопрос с пытками?

– Что касается пыток, то, думаю, соблюдение тех гарантий процесса, о которых рассказывают наши зарубежные коллеги, и есть один из способов предотвращения этого явления. Определенная работа в данном направлении уже проведена и внесены некоторые изменения в законодательство. Но я хочу сразу сказать, что если мы рассчитываем только на то, что вот, примем идеальный закон, и все у нас будет великолепно, то это, по крайней мере, наивно. Необходима ответствующая правоприменительная практика и здесь очень важно то, как руководители правоохранительных органов понимают свои задачи и принципы, на которых построена вся наша правоохранительная система. Они сформулированы в Конституции и в Концепции правовой политики, которая очень высоко оценена за рубежом.

Мусабек АЛИМБЕКОВ, председатель Верховного суда РК:

– Вся наша беда в том, что мы завязли в условностях. Вот смотрите. Чтобы начать предварительное следствие, обязательно нужно вынести постановление о возбуждении уголовного дела. Если постановление не вынесено, но виновность установлена, то, извините, все это надо прекращать, так как не возбуждено уголовное дело. То есть мы формальности ставим выше реальности, хотя должно быть наоборот. Все эти условности, о которых в мире уже давным-давно забыли, мы сохранили. Нам от них надо избавиться. Пока не избавимся, не построим нормальное общество. Правовое государство, рыночная экономика, гражданское общество диктуют совсем иные, новые условия и в этих новых условиях у нас должен быть новый процесс развития материального и процессуального права, мы должны выработать абсолютно новые подходы. Иногда я слышу от представителей уголовного преследования, что не успевают предъявить обвинение в течение трех суток. Извините, обязательное предъявление обвинения в течение трех суток и есть условность, нарушающая права человека. Как должно быть? Подозреваемого задержали, привели в суд, показали, что он совершил, и суд должен решить, усматривается ли с его стороны состав преступления или нет. Если усматривается, то должен дать санкцию на арест.

Далее. Мы говорим, доследственная проверка до возбуждения уголовного дела. Но бывает, что проверяют, проверяют, а потом следователь говорит, я не буду возбуждать, расследовать. А почему? Разве это его право? Пусть проверяет, и результаты передает уполномоченному органу, который и даст правовую оценку этому деянию и дальше доводит дело до суда.

На мой взгляд, нам нужно четко разграничить следственные функции от надзорных, как это делается на Западе. Там следствие устанавливает фактические обстоятельства правонарушений и преступлений. Прокуратура определяет юридическую квалификацию деяния и принимает решение об официальном возбуждении либо отказе в возбуждении уголовного преследования. Таким образом, публичное обвинение возбуждается уже по окончании предварительного расследования.

Надзор прокуратуры за законностью действий следствия и дознания – это как бы внутренний контроль. Однако должен быть и внешний контроль, более сильный и строгий. Таковым, считаем, должен быть судебный контроль, что полностью соответствует принципам правового государства. В этом смысле представляет интерес немецкий опыт. Получив сведения о совершенном преступлении, прокурор с помощью полиции выясняет все обстоятельства дела для возбуждения публичного обвинения. При необходимости произвести так называемые судейские следственные действия, например, допрос под присягой, осмотр, арест, прокурор обращается к судье. Если результаты расследования дают основание для возбуждения публичного обвинения, то прокуратура возбуждает его путем направления обвинительного заключения в суд. Применение такой модели досудебного производства сделает решение о возбуждении уголовного дела более обоснованным и позволит избавиться от обвинительного уклона.

Саттибек ОНГАРБАЕВ, заместитель председателя Агентства по борьбе с экономической и коррупционной преступностью (финпол):

– Большое значение в плане защиты прав граждан могла бы иметь более совершенная процедура института доследственной проверки. Не секрет, что основная и очень важная информация о совершенном либо готовящемся преступлении может быть получена на самой начальной стадии проверки, и от того, насколько грамотно и профессионально она будет использована и реализована – зависят судьбы людей. Наше законодательство не определяет доследственную проверку как стадию уголовного судопроизводства, а лишь указывает сроки рассмотрения заявлений и сообщений о преступлениях. Отсутствие в законе норм, устанавливающих порядок проведения доследственной проверки, создает предпосылки для злоупотребления служебными полномочиями со стороны сотрудников правоохранительных органов, то есть допускается возможность нарушения прав граждан уже в этой стадии процесса.

Вызывает много вопросов и система, определяющая порядок расследования уголовных дел. Она у нас тяжелая, неразворотливая, из-за чего во многих случаях ущемляются права граждан. Думаю, необходимо расширить судебный контроль рассмотрения жалоб на решения прокурора, обжалования, опротестования постановления суда о санкционировании ареста, об отказе в даче санкции по делам, где имеется ущерб, выявленный налоговыми, таможенными, аудиторскими и другими проверками.

В некоторых исключительных случаях надо предусмотреть возможность допроса свидетелей посредством интернет-ресурсов (онлайн, скайп), когда лицо находится вне страны либо далеко от места ведения следствия. Такие меры сэкономят время, судебные издержки и бюджетные средства.

Нурмахан ИСАЕВ, начальник Департамента по надзору за законностью в уголовном процессе Генеральной прокуратуры РК, государственный советник юстиции 3-го класса:

– Защита прав граждан в уголовном процессе – приоритетная обязанность всех без исключения правоохранительных органов, но она ими выполняется не на должном уровне, этому мешают непрофессионализм, недобросовестность ответственных лиц, волокита. Как показывает практика, доследственная проверка, то есть расследование, зачастую проводится с нарушением закона и прав граждан, не всегда соблюдаются сроки, порой доследственная проверка идет гораздо дольше, чем само следствие по делу.

Досудебная стадия с каждым годом становится более загроможденной, заорганизованной, материалы отказного производства по объему превосходят даже уголовные дела, представляя собой яркие примеры бессмысленной бюрократии и чрезмерной перестраховки. Простому человеку или предпринимателю нет никакой разницы, что его личные вещи и документы изымают не посредством обыска по возбужденному уголовному делу, а путем так называемого досмотра в рамках так называемой доследственной проверки. И уж тем более непонятно, почему по одному и тому же вопросу его сначала опрашивают и притом не раз, а затем допрашивают и тоже не раз. Наверное, отсюда и появилось выражение «затаскали». Настала пора в корне изменить досудебную стадию уголовного процесса, кардинально упростить ее, оптимизировать. Это будет на пользу, как органам уголовного преследования, так и гражданам, втянутым в орбиту судопроизводства.

И еще. Уголовный процесс должен начинаться с момента регистрации сообщения или заявления криминального характера в КУЗ и это должно означать возбуждение уголовного дела, хотя я считаю, что термин «возбуждение уголовного дела» вообще должен исчезнуть. При этом обязательно должна быть возможность проведения по делу полноценного досудебного производства, завершающим этапом которого должны стать, в зависимости от результатов, предъявление обвинения, прекращение или приостановление расследования. Вместе с этим необходимо исключить из УПК понятия «дознание» и «предварительное расследование», этому можно дать единое название «досудебное расследование» в виде двух форм – обычной и упрощенной.

Предлагаем полностью отказаться от института понятых и перейти на использование в уголовном процессе современных технических средств аудио-видеофиксации с одновременным ужесточением ответственности полицейских за фальсификацию доказательств. Даже малейшая фальсификация, как и пытки, должна быть отнесена к категории тяжких преступлений.

Чтобы не допустить злоупотреблений, проведение действий, затрагивающих конституционные и иные права и свободы граждан, следует разрешить только с санкции прокурора, при этом понятие «обвиняемый» исключить из уголовного процесса. До направления дела в суд у лица должен быть статус подозреваемого.

Постановление о предъявлении обвинения также является лишней бутафорией в уголовном процессе. Все мы знаем, что на практике на первоначальном этапе в девяносто процентах случаях, если не больше, задержанному предъявляются дежурные обвинения. Чтобы исключить попытки увода преступников от уголовной ответственности, лжесвидетельство и тому подобные явления необходимо ввести в разряд тяжких и особо тяжких преступлений. Собрав в ходе расследования все материалы, полицейский должен составить полный отчет о его результатах и представить прокурору со своими выводами о том, что уголовное дело подлежит направлению в суд, прекращению или приостановлению. В последующем решение единолично принимает надзирающий прокурор. Если он посчитает необходимым направить дело в суд, составляет обвинительный акт и с этого момента подозреваемый обретает статус обвиняемого – вот таковы наши предложения по улучшению института досудебного уголовного процесса.

Ануар ТУГЕЛ, президент Союза адвокатов РК:

– И в ходе доследственной проверки, и на предварительном следствии деятельность адвокатов по-прежнему сопряжена с большими трудностями. Более того, ряд проблем в нашей работе лишь обострился, приобрел особую актуальность, в том числе вопрос допуска адвокатов к сведениям, составляющим государственные секреты в рамках уголовного дела. Органы следствия допускают к таким материалам только тех адвокатов, которые в угоду стороне обвинения не будут усердствовать в выполнении своей миссии.

В то же время адвокаты, избранные самими подследственными, такого допуска лишены. Между тем, закон о государственных секретах регламентирует порядок получения допуска к госсекретам должностных лиц и граждан, но не адвокатов и это на руку органам уголовного преследования в тех случаях, когда возникает необходимость отказать в допуске адвокатам, неудобным и неугодным для стороны обвинения. В той же России таких ограничений нет, там достаточно дать расписку о неразглашении. Я уж не говорю о других процессуальных полномочиях адвоката, которые на практике оказываются крайне ограниченными и это обстоятельство сильно отражается на состязательности и равноправии сторон обвинения и защиты. Скажу лишь о такой больной теме, как обыск и прослушивание.

С 1 января 2010 года вступил в действие закон, по которому адвокатское делопроизводство, иные связанные с ним материалы, а также имущество адвоката не подлежат досмотру, осмотру, выемке, изъятию и проверке, кроме случаев, когда на адвоката возбуждено уголовное дело. Но на практике это положение нарушается сплошь и рядом. Незаконные досмотры и обыски адвокатов в следственных изоляторах и при входе в здания органов следствия и дознания, обыски в помещениях адвокатов стали в порядке вещей. Изымаются материалы, составляющие адвокатскую тайну, процветают незаконные гласные и негласные оперативно-розыскные мероприятия. А ведь все подобные действия являются вторжением в конституционно охраняемую сферу частной жизни и способом ограничения фундаментальных прав и свобод человека. Поэтому мы требуем законодательно расширить понятие обыска, распространив его не только на обыск жилища или иной частной территории, но и на любые незаконные действия по получению информации, аресту имущества и корреспонденции, осмотру, освидетельствованию, выемке, получению образцов, предъявлению для опознания, проверке показаний на месте, по проведению следственных экспериментов. Причем обыск должен быть определить как судебный приказ, в котором содержалось бы подробное описание объекта, лиц или предметов, подлежащих обыску, аресту или изъятию.

Сергей ЗЛОТНИКОВ, президент Общественного объединения ОФПП «Интеграл»:

– Хочется сказать о презумпции невиновности. Надо расширять правозащитную роль прокуратуры, потому что мы наблюдаем безобразие с точки зрения презумпции невиновности. Уголовного дела еще нет или оно еще на стадии обвинения, а человека уже объявляют преступником. И никто не несет ответственности за тайну предварительного следствия. В пятницу человека задерживают, а уже в понедельник это появляется в газете. И есть характер заказных статей, за это надо наказывать, возвращать дела, невзирая на лица. Надо, чтобы была правоприменительная практика по таким фактам. Получается, человека назвали преступником, а он не виновен. Никто не может быть назван преступником, пока нет решения суда.

Правоохранительные органы должны в первую очередь зависеть от населения и тут должна быть налажена обратная связь. В этом плане эффективно работают общественные советы, созданные в Генпрокуратуре и в финполе. А при МВД, между прочим, общественный совет был громко создан и уже два года, как его нет. И нам даже не сказали, являемся ли мы членами этого совета или нет.

Жемис ТУРМАГАМБЕТОВА, исполнительный директор ОФ «Хартия за права человека»:

– На конференции много говорили о разных аспектах задержания, ведения следствия, судебного процесса, но никто не сказал о правах тех, кто задержан на краткосрочный или на длительный период, о времени, регистрации задержания и доставлении. Мы уже много лет говорим, что считать временем задержания – момент истинного задержания или доставление в полицейский участок. Это может занимать несколько часов, но процессуально это никак не оформляется. В международном пакте о гражданских и политических правах, факультативный протокол которого ратифицирован Казахстаном, говорится, что причины задержания должны быть обоснованы, однако никто об этом ничего не говорит, ни МВД, ни прокуратура, ни суд.

Когда человека необоснованно задерживают, он находится в положении инкоммуникадо. Инкоммуникадо – человек, лишенный связи с внешним миром. У задержанного нет никаких прав, ему не разъясняют право на телефонный звонок, право на адвоката, на медицинский осмотр, родные и близкие ломают голову, где он? Мы уже четвертый год проводим мониторинг мест содержания и задержания. Что такое наши места содержания под стражей? Их надо переделывать, там должен быть доступ к свежему воздуху, дневное освещение, однако никто никогда не ставил вопрос о достаточном финансировании и при этом мы говорим об обеспечении конституционных прав, которые, кстати, закреплены в Конституции и законодательстве, но почему-то эти вопросы не срабатывают. А вы знаете, по сколько суток людей задерживают? Просто так, без регистрации. Я говорила министру внутренних дел Серику Баймагамбетову, что в Алматы приостановлен наш проект, так как мониторы не могут попасть в места содержания граждан, задержанных в Жетысуском РОВД и которые были избиты. И мне министр говорит, оказывается, ваши мониторы приходят в два часа ночи. А почему бы нет? Это внезапное посещение в любое время суток для того, чтобы посмотреть, в каких условиях содержатся задержанные.

Торгын НУРСЕИТОВА,

Nurseitova@mail.ru

Nurseitova@zakon.kz