В СИЗО Челах успел прошептать на ухо маме: «Я этого не делал…»

Между тем единственному выжившему военнослужащему уже предъявлено обвинение по статье 96 части 2 пункт «а» Уголовного кодекса Казахстана — «Убийство с отягчающими обстоятельствами двух и более лиц».

Когда Владимир Ефремович и Светлана Анатольевна ехали в машине вместе с сотрудниками Военной прокуратуры и Комитета национальной безопасности, старались не говорить о том, что случилось на погранзаставе «Арканкерген». Но официальная версия уже все расписала по нотам: да, у рядового не было видимых причин на то, что он сделал, но тогда он, будучи дежурным по погранпосту, в пять утра достал из сейфа пистолет командира и в упор в затылок застрелил дозорного, а потом перестрелял своих сослуживцев и егеря и поджег пост.

Наш звонок застал Владимира Ефремовича в тот момент, когда они с мамой Влада уже прибыли в РОВД Ушарала и написали расписку—согласие на видеосъемку во время свидания. Потом им пришлось ждать около двух часов. Наконец, пригласили.

Светлана Анатольевна первая вошла в небольшую комнату с видеокамерами. Здесь были государственный адвокат ее сына, представители Военной прокуратуры.

Глаза Влада не могли скрыть страх и затравленность. Обнялись, поцеловались.

Уже вернувшись домой, Светлана Анатольевна два раза повторила мне: «Он шепнул мне на ухо: «Я этого не делал». Но перед камерами было сказано другое: «Я уже все сказал и написал. Добавить нечего».

Матери разрешили передать для сына одежду и продукты с условием — никаких фруктов и овощей.

После повидаться с внуком разрешили Владимиру Ефремовичу. Он сразу заметил — Владислав перепуган, но старается сохранить самообладание и не расплакаться. А еще дед увидел, что ногти у внука обломаны и некоторые пальцы перебинтованы, на что тот сказал: «Старое, не стоит обращать внимания».

Владимир Ефремович постарался поддержать парня: «Мы с тобой, держись, не отступай от правды. Только она поможет тебе. Никто из нас не верит в твою виновность».

Влад ничего не ответил, но в его глазах дед увидел надежду…

На последний вопрос деда, что передать отцу, бабушке, сестре, рядовой попросил: «Скажи, что я всех очень люблю».

После свидания с Владом, которое, как сказал дед, было больше похоже на следственный эксперимент, Светлана Анатольевна спешила домой — в Караганде ее ждал грудной младенец. В военно—транспортном самолете для нее нашли место. Кто—то из военнослужащих, с которыми она летела, посоветовал поблагодарить генерала за возможность побыстрее попасть домой.

Генерал услышал это и резко оборвал: «Какая благодарность!? Я перешлю ей видео с записями следственных мероприятий. Пусть посмотрит, как ее сынок расстреливал в задницу своих сослуживцев».

Тем временем

Петиция в поддержку пограничника Владислава Челаха появилась на международном ресурсе «Онлайн Петишнс». Посетители подписываются под обращением, в котором просят правоохранительные органы беспристрастно и справедливо расследовать дело об убийстве 14 пограничников и егеря.

Активисты намерены собрать минимум миллион подписей.

Вопрос ребром

Вот что ответил Владимир Ефремович Челах на вопрос: «Допускает ли он, что Владислав может повеситься в камере?»:

— Потребую независимой экспертизы. Такого не должно произойти. Многие факты предварительного следствия требуют тщательной экспертизы и серьезных доказательств. По одной версии, он сам пришел на сгоревшую заставу в одежде пограничника, а по другим — его задержали не то полицейские, не то пограничный патруль в гражданской одежде. Внук, якобы, прятался под кроватью на зимовке, а рядом стояла недопитая бутылка водки. Он никогда не употреблял спиртного! Я в этом уверен.

Также Владимир Ефремович отметил: «Есть предположение, что дело против внука может быть закрыто еще до суда. Но это произойдет только в том случае, если всплывут другие факты и доказательства трагедии на погранпосту».

При этом он предположил, что, вполне возможно, уже в ближайшее время его внук изменит показания. Здесь очень важна грамотная и четкая работа адвоката.

При этом он обратился к СМИ с просьбой не искажать его слова: «Я не сообщал, что Владислав признался в невиновности. И не говорил, что видел на его лице и теле следы побоев».